Возле Епифани
Сапоги не брал, так как в Тульской области был не ради рыболовных дел, но спиннинг на всякий случай захватил. Ну и не удержался.
Воскресенье выдалось ясным, морозным и тихим. Прозрачный осенний воздух.
И вода холодная и очень прозрачная.

Только писк птиц в камыше. Да ледяная роса, промочившая ноги.


Сколько блесны не менял, потычек не было. Часов в девять видел вялый всплеск, похожий на щучью охоту.
Зато с подъёмом солнца стало теплее.

Ещё не вся водная растительность увяла. В чистой воде, у кромки ряски был замечен щуренок. Пытаясь снять его на телефон, провалился в ондатровую нору на краю берега. Внизу оказалась вода, ясен пень. Нога совсем промокла, носок выжимал. И щурёнок удрал, сволочь.

На обратном пути встретил пару очень добрых Тульских котов.

Либо кот самый суровый зверь на свете, либо они знают обо мне что-то такое, что позволяет смотреть им на меня бестрашно и свысока.

А может я рыбу не ловлю, их не угощаю, вот они и зыркают на меня презрительно-злобно.
Воскресенье выдалось ясным, морозным и тихим. Прозрачный осенний воздух.
И вода холодная и очень прозрачная.

Только писк птиц в камыше. Да ледяная роса, промочившая ноги.


Сколько блесны не менял, потычек не было. Часов в девять видел вялый всплеск, похожий на щучью охоту.
Зато с подъёмом солнца стало теплее.

Ещё не вся водная растительность увяла. В чистой воде, у кромки ряски был замечен щуренок. Пытаясь снять его на телефон, провалился в ондатровую нору на краю берега. Внизу оказалась вода, ясен пень. Нога совсем промокла, носок выжимал. И щурёнок удрал, сволочь.

На обратном пути встретил пару очень добрых Тульских котов.

Либо кот самый суровый зверь на свете, либо они знают обо мне что-то такое, что позволяет смотреть им на меня бестрашно и свысока.

А может я рыбу не ловлю, их не угощаю, вот они и зыркают на меня презрительно-злобно.